«Всё. Достали.

Господа холуи, проходимцы, приспособленцы и просто идиоты!

Не смейте меня  учить любить Родину! Научить любить нельзя. Заставить любить нельзя. Неужели непонятно? Ту Россию, которую я любил и буду любить, меня учить любить не надо.

А то чудовище, которое вы пытаетесь родить, калеча и уродуя  мою страну, вы меня любить не заставите.

И гореть вам в аду, клоуны!»

         Вот уж что называется совпало! Мои чувства! Мои слова!

И впрямь. Столько лет нам демонстрируют,  что чиновнику у нас можно и плевать на закон,  и врать,  и воровать, и людей за людей не считать.

И вдруг исчезновением патриотизма озаботились. По любви народной затосковали.  И на полном серьезе думают воспитать  патриотизм, развесив, к примеру, портреты начальников в школах и детсадах. Клоуны  и  есть.

Заклинаниями хотят заставить  полюбить тех,  при ком народ, говоря словами того же Макаревича, всё время себя г…ом чувствует.

Кто тебя и за человека-то не считает.

       Наши выборы – иллюстрация тому. Когда я в прокуратуре читала признания Коноплева и воочию убеждалась, что каждое его слово – ложь и паскудство, поражалась его презрением  к мнению людей. Не обмануть же всех надеялся. Плевать он хотел на то, что они будут думать о нем.

И вопрос мой: «Как идти завтра к такому «главе» за помощью, за справедливостью? Как смотреть  ему в глаза, зная…» был не риторический.

Я уже ходила,  я уже смотрела.

ЗА ПОМОЩЬЮ –К  ГРОБОВЩИКУ

         Где-то  чуть ли не на второй неделе правления нового главы поселения вечером мне взволнованно позвонили сразу несколько человек  с одной и той же просьбой: «Помогите, Нина Ивановна,  Суворовой. Это  ИП  наделено  статусом «специализированная служба по вопросам похоронного дела». А Коноплев у нас, как знаете, гробовщик (семейный бизнес). Вот и взялся с первых же шагов гробить её как конкурента.

Он потребовал, чтоб Бадртдинов («Теплосети») немедленно к утру забрал у Суворовой автобус (тот сдает ей  автобус в аренду).  Иначе уголовное дело пришьет. А у Суворовой на утро  уже заказ на автобус – похороны. Она не знает что делать».

        - «Ну, требовать от муниципального предприятия расторжения договора аренды он права не имеет (это незаконное вмешательство в оперативную деятельность предприятия). Такое письменное распоряжение Коноплев не издаст, если он не дебил. Тогда прокуратура займется им. Бадртдинов это тоже знает.  Так что за ночь-то  ничего точно не произойдет. А утром  давайте всей командой пойдем к Коноплеву, потребуем разъяснений».

           Наутро идем. Компания солидная. Председатели первичных ветеранских организаций Аксенова Ф.М., Стариков В.К., член президиума Совета ветеранов Дремина В.А., заведующая отделом соцзащиты Елькина  О.А.  и я, депутат Земского собрания.

И все об одном: нельзя рушить такое нужное, отлаженное, хорошо работающее дело.

Фаина Матвеевна тактично к чувствам и совести Коноплева взывает: «Мы столько лет  добивались создания этой службы. Каждые похороны ветеранов для нас были – тысяча проблем.

Бывало, и близких родных рядом не было, все самим приходилось организовывать. В любом случае забот хватало: копальщики, гроб,  автобус, венки… Мы вымолили эту службу. Спасибо Мелькову, добились ее. Не нарадуемся вот уже два года. Только деньги заплати, сделают всё идеально, тактично и недорого.

А вы первым же шагом на посту главы уничтожить то, что  вымолено, собрались. Разве так можно? Люди же как борьбу с конкурентом ваши действия воспринимают. И никак иначе. Разве с этого начинать надо, Павел Валентинович?»

        Где-то в таком вот  духе ветераны до совести чинуши достучаться норовят.

Тот щеки надул, слушает.

Конечно, лично мне-то хотелось  взять за шкварник  и потрясти: «Извинись хотя бы перед людьми, паскудник. За то, что врал да клеветал, нас со своим уродом-хозяином за людей не считал.

Извинись,  ведь говорить-то сейчас с тобой невозможно. С души воротит. Извинись, всем легче станет, тебе тоже».

Но потрясешь разве? Делаем вид. Все. Мы – что  видим в нем власть и надеемся.

 Коноплев – что   соблюдение законности для него главное:

       - «Почему этому частнику особые условия (автобус в аренду)? Пусть выкупает, как я, например».

        - «Павел Валентинович,  вы за такой же, как у нее, автобус заплатили 30 тысяч (сегодня это стоимость фуфайки). Суворова за два года  аренды 90 тысяч уже отдала,  а сколько еще заплатит?

У кого реально-то особые условия? И чем бюджету плохо от  этой аренды, если ремонт и содержание автобуса на ней?» – встреваю я.

        - «У нас денег даже на зарплату сегодня нет. Продадим, будут».

         - «Коль всё так плохо, что ж  вы в первую же неделю повышением собственной  зарплаты занялись?

И потом, вы этот автобус буквально вчера Селезневу (в АТП) бесплатно  забрать предлагали».

        - «Мы готовы собрать по 500 рублей, по тысяче с ветеранов и выкупить автобус. Люди согласны», - наивно предлагают ветераны.

       - «Да кто б вам продал его за 30 тысяч, - успокаиваю их я.  - Таким талантом только в районной администрации обладают. И всё у них всегда «по закону» обстряпано. А вот аренда Суворовой – незаконная».

       - «Да, незаконно. Бадртдинов конкурсные процедуры не соблюдал, когда автобус Суворовой передавал в аренду», - бьется насмерть «за законность» Коноплев.

        - «Верно.  Только  он еще 21 объект в аренду сдал (грейдер, трактор, ассенизаторскую машину  и  прочее). И то же по профилю работы – Сергееву, Денисенко и т.д.

Забирай  и у них, что ж не грозишь уголовными делами? Тут «законность» не интересна?

Что ж в конкурента вцепился клещами, законом прикрылся».

         -«Суворова нам не конкурент. Жена никогда не будет заниматься полным  объемом похоронных услуг. Это не её. Художественная роспись эмалью, венки – это её. А остальным – никогда и  не думала. Честное слово.

Так что  ни о каком уничтожении конкурентов не может быть и речи».

        На всё наше препирательство не хватит и газеты. Интересно другое: ровно через неделю в «Куединском вестнике» читаю коноплевское объявление: «Предлагаем полный объем похоронных услуг…»

«Недолго выдержал, мерзавчик!» - только и мелькнуло у меня в голове.

         А вот наивность одной из  «ходоков»  просто растрогала: «Читала? Ну, как он мог! Как ему не стыдно? Ведь так заверял, что никогда… »

Счастливая. Всё еще советскими стандартами живет: стыд, совесть, честь. Когда это было! Мы давно – в другой стране (ворья и жуликов).

А «гегемон» тут – корыстолюбивый чиновник.

И власть его безгранична, как и беззащитность  от него простого люда.

      ОПЯТЬ  ПРОВИНИЛИСЬ

         На днях в ЦРБ разразился скандал.

Младшие медицинские работники, побывавшие недавно в Перми на курсах, выяснили вдруг, что среди всех курсантов из разных районов только они до сих пор получают мизерную зарплату уровня МРОТ. На вопрос лектора: «Кто получает  меньше 12 тысяч?» из всех сестер-хозяек подняли руки только куединские. Их просто осмеяли. Про Указ Президента, «путинскую надбавку» говорили.  На руки, как образец, дали «дорожную карту» по росту зарплаты одной из больниц г. Перми, где реальные достижения на 1 ноября показаны: врачи – 42126 рублей, медсестры – 28043 рубля, мл. медперсонал – 15651 руб.

      Что сделал бы любой из нас, вернувшись с таких курсов домой? Ну, конечно! Пошел бы в бухгалтерию ЦРБ и спросил: «А за что нас-то обидели? Чем мы-то хуже других?»

Это и сделали наши героини. Но вопросы их категорически не понравились. Судя по их рассказам, им по-хамски швыряют обратно в лицо и «дорожные карты», и «прочие доказательства» с ором: «Чего вы тут  бумажки какие-то суете!  Какие вам «президентские надбавки», ничего  вам не положено. Какие еще курсы, вы и корочки-то, небось, в подземном переходе купили. Вон  отсюда со своими претензиями».

        Те  идут ко мне.

Запуганы, уверены,  что за обращение ко мне их и вовсе сгнобят,  но жить и дальше на 5 тысяч тоже не хочется.

        Мне  ситуация знакома. Летом также просили помочь санитарки ЦРБ, которых обманом лишили повышения зарплаты. Собрали их шестерых, посадили за стол: «Пишите заявление, чтоб перевели вас в уборщицы. Не волнуйтесь. Обязанности ваши будут те же (санитарок). Зарплата будет та же. Ничего не изменится, кроме звания. Но так надо. Формальность».

Дурехи поверили и написали. А через неделю у других санитарок  зарплату повысили, у них же – нет (они же теперь уборщицы да гардеробщицы). Только после этого они поняли, чему так  радовалась ст. медсестра, собирая те их заявления: «Ну, вот  и хорошо. Сами написали, сами подписались».

«Обули» их, как говорится,  по первое число. Но не смеют и пикнуть. Замордованы и запуганы. Они же и виноваты.

         И вот новая проблема.

Обострять ситуацию, честно говоря, не хотелось. Звоню главврачу Шалыгиной, предлагаю встретиться с людьми в моем присутствии, поговорить по-человечески. Вопросы-то не на пустом  же месте у них возникли.

Она соглашается, назначает время. Но через 10 минут перезванивает: «Я тут посоветовалась кое с кем, лучше всё-таки я со своими работниками без вас поговорю».

       - Но они настаивают на моем присутствии. Как вы говорите  с ними без третьих лиц, знают.

       - Да бросьте, всё нормально будет, соберемся и всё обговорим.

По общему согласию я  отстранилась.

         Можно ли назвать нормальным то, что произошло дальше, судите сами.

Началось всё опять с обмана. Никого  собирать и ничего объяснять Шалыгина и не думала. Медсестрам, собравшимся было  тоже пойти на собрание и послушать про «путинскую надбавку», сразу заявили: «Пойдете на собрание – снимем все надбавки».

 Давление, угрозы и запугивание «жалобщиков» с самого утра.

- «Знали бы вы, что тут творится! Какой кипиш тут поднялся! – звонят они. -  Кто нас только не запугивает! Нас стравливают с остальными. Всех пообещали лишить  премии за поднятый нами шум. Нас всех вызывают по одному, чтоб  страшнее, незащищеннее было. По одному  и  мордуют».

Заозеровой,  как «самой виноватой», главврач шипит долго и упорно: «Уходи! Уходи! Иди туда, где тебе платить больше будут. Уходи». Шипит до тех пор, пока та не написала-таки заявление об уходе.

Остальных пытают: «Зачем к Корионовой обратились? У нас свои депутаты есть. Она скандальная, зачем к ней? Мы и сами разобрались бы. Заозерова вон заявление бросила, а зря. Мы ей 12 тысяч платили бы теперь. У нее ведь корочек (о прохождении курсов) не было, потому и мало платили».

          И так целую неделю.

И на собраниях, и в отдельных беседах идет самый настоящий террор.

Наконец всем «правдоискателям» вручается предупреждение о грядущем  увольнении в связи с сокращением штатов.

Сказать, что они все  «на нервах» – ничего не сказать. «Велела всех нас уволить в любом случае. Докладные на нас приказано писать по каждому пустяку. Нас просто сживает со света».

        Я  поначалу  просто в растерянности.

Откуда  такая звериная ярость?

Люди же просто попросили разъяснений: «Чем мы  отличаемся от других районов? Почему у нас одних такая зарплата?»

Нормальные, рядовые  вопросы, каких в любом  рабочем коллективе – сотни.

Я искренне, честное слово, искренне не понимала причину всей истерики.

Если сестрам-хозяйкам не платили 12 тысяч действительно только из-за отсутствия корочек, то зачем им в лицо-то швырять бумаги и хамить?

Порадовали бы сразу как только они  с вопросами и с корочками в бухгалтерию пришли.

И всем счастье было бы, и никакого скандала.

Нет, им орут: «Пошли вон! Ничего вам не положено!»

Из Заозеровой главврач силой выдавливает заявление об уходе и подписывает его мгновенно, так и не сказав, что с завтрашнего дня у нее зарплата должна быть  именно та,  что она и просила.

        Что-то  не сходятся тут концы с концами. И корочки тут не причем. Не собирались, судя по всему,  им  и дальше повышать зарплату. Их доплаты, видимо,  уже грели кому-то карман.

И только из-за угрозы огласки этого жульничества администрация ЦРБ срочно  переориентировалась: «Мы и собирались повысить… корочек не было».

А увольнение Заозеровой разве не  выглядит   как злобная месть за невольную огласку  махинаций?

Ведь, уволив её, Шалыгина на ее место взяла человека не только без корочек о курсах, а и вообще без специального  образования, а платить начала тем не менее повышенную зарплату.

        С финансами в ЦРБ давно мутно и нечисто. Недовольства по доплатам и раньше были. И врачам не раз приходилось отвоевывать свое  законное.

Но Шалыгина с недовольными один на один «договориться» старалась,  ласково и шепотком, шума боялась.

Еще в «Родные просторы» ее работница жалобу писала, так она тихонько, без шума выплатила всё, что положено. А ответ в газету ни за что не хотела давать (хотя Закон о СМИ обязывал).

        - «Вы что же закон не выполняете?-  поддела я  её тогда. – Публично ответьте.

Таких обманутых у вас, наверняка, десятки. Пусть и они  знают, что вы конкретно им не доплачиваете».

        - «Зачем? Мы всё уладили, мы всё выплатили, обо всем договорились», - лисой  крутилась она тогда. Ласковая такая,  тихонькая,  аж приторная.

«Гегемон»  тогда еще не прорезался.

         А  тут  идет напролом: «Я хозяйка! Никому не дам командовать!» Готова просто сожрать  ни в чем неповинных бедолаг.

Охамела,  уверовала в собственную безнаказанность.

И вот уже гнобит в назидание другим, чтоб не повадно было правду искать (тем же облапошенным санитаркам). Гнобит, уже свято веря, что  имеет на это право.

          Я же свято верю в другое: распоясавшихся хамов, считающих своих подчиненных  личными рабами, надо категорически ставить на место. Поэтому я написала заявление о незаконных действиях главврача в прокуратуру.

А кто из нас скандалист, решать вам.

                          ***